19.04.09
Мне порою кажется, что наше современное общество – с гордым названием Россия – напоминает большую общую камеру, только с более жесткими понятиями и условиями содержания. Не пора ли подумать об амнистии – в глобальном смысле? Кажется, что наш талантливый народ заслужил другой участи.
А в тюрьме, как и на воле – или наоборот – все по-прежнему коррупционно-понятийно. Причем "понятия" в общении между заключенными – это дань традиции, некий исторический уклад; а вот в общении по цепочке "начальник СИЗО – арестант" это звучит дико. Особенно для страны, входящей в G8, ну и для начала XXI века, соответственно. Между прочим, это общение "по понятиям", а не по закону, между руководством СИЗО и заключенными происходит не где-нибудь за тысячи километров в арктических льдах, и не в Магадане даже, а в четырех с половиной километрах от российской твердыни и центра борьбы с коррупцией – московского Кремля. Я побывал вчера на приеме у начальника СИЗО и еще раз в этом убедился.
В разговоре я затронул интересующие меня вопросы, которые вполне могут быть решены в рамках формальных процедур, но тормозятся сотрудниками СИЗО. Я просил начальника ускорить эти процедуры. Он внимательно выслушал, все аккуратно записал в свой ежедневник и вернулся к старому разговору: "Ну как же так, вот мы тебе помогаем, а ты нас подставляешь перед нашим начальством. Не по понятиям получается. Вот тут мне проверяющие сообщили, что вы с Максимом им рассказали про какие-то 300 000 рублей, которые с вас требовал один наш общий знакомый (по совместительству староста храма Б.) – на ежемесячной основе для руководства СИЗО. Получается, что кто-то из нас не был в курсе – а мы не были в курсе. Теперь у бедного Б. из-за вас проблемы – а ведь он вам помогал: опять же не по понятиям, нехорошо получается".
Я подробно объясняю начальнику, что действительно, Б. нам помогал: не бесплатно, но за деньги – честно. Мы ему за это благодарны, но он перешел границу "помощь-вымогательство". Он предложил скидываться не по 300 000, а по 500 000 рублей в месяц: 200 000 – ему, 300 000 – руководству СИЗО, чтобы сидеть тихо-спокойно. – Так мы и так сидели спокойно, – говорим. Все ок. "Ну, тогда будут проблемы", сказал он. И они начались.
В общем, после этого разговор с начальником Бутырки у нас быстро закончился. Он, видимо, решил не задавать мне больше вопросов, дабы не услышать еще что-нибудь интересное о своих подчиненных и партнерах.
Так и староста, и начальник СИЗО лишились денег. А я лишился нормальных условий. Жаль – ведь староста храма действительно помогал. Правда, если бы у нас в стране были бы человеческие, а не звериные, законы, то я смог бы получать домашние котлеты не с черного хода, а через официальную передачу. И все остальные тоже.